ЗАЩИТА ПРАВ И ЗАКОННЫХ ИНТЕРЕСОВ ПОТЕРПЕВШЕГО ПРИ ОТКАЗЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНИТЕЛЯ ОТ ОБВИНЕНИЯ В СУДЕ
Бургер Борис Михайлович
кандидат юридических наук,
доцент кафедры уголовного процесса
Кубанского государственного
университета
(г. Краснодар)
Лукожев Хусен Манаевич
кандидат юридических наук,
доцент кафедры уголовного процесса
Кубанского государственного
университета
(г. Краснодар)
Защита прав и законных
интересов потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика
обеспечивается прежде всего активной и целеустремленной деятельностью властных
субъектов досудебного производства, обязанных в каждом случае обнаружения
признаков преступления принять предусмотренные УПК РФ меры по установлению
события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления.
Именно активность дознавателя, следователя и прокурора, вытекающая из публичных
начал уголовного судопроизводства, имеет решающее значение в деле охраны прав и
свобод человека и гражданина.
Наряду с этим закон
предоставляет потерпевшему, гражданскому истцу и гражданскому ответчику широкие
возможности для защиты своих прав и законных интересов. Влиять на ход и исход
уголовного судопроизводства потерпевший, гражданский истец и гражданский
ответчик могут с помощью своего представителя, которым обычно является адвокат.
В международном праве
потерпевшие и гражданские истцы по уголовному делу именуются жертвой
преступления. Так, в решении Совета Европейского союза от 15 марта 2001 г. «О
месте жертв преступлений в уголовном судопроизводстве» имеются ст. 6 и 8,
наделяющие жертв преступлений правом на защиту и бесплатную юридическую
консультацию. Именно с учетом международной практики в ст. 42 УПК РФ теперь
предусматривается возможность возмещения потерпевшему расходов на
представителя.
Согласно
ст. 45 УПК РФ представителями потерпевшего, гражданского истца (физического
лица) в досудебном производстве могут быть адвокаты. Но это требование закона
лишает потерпевшего и гражданского истца по уголовным делам, подсудным
федеральным судам, права обратиться к другим (помимо адвоката) лицам, способным
оказать квалифицированную юридическую помощь.
Конституционный Суд РФ в
одном из своих решений дал истолкование ч. 1 ст. 45 УПК РФ в соответствии с ее
конституционно-правовым смыслом, отметив следующее: поскольку ч. 1 ст. 48
Конституции РФ не уточняет, кем именно должна быть обеспечена квалифицированная
юридическая помощь нуждающемуся в ней гражданину, конституционную
обязанность государства обеспечить каждому желающему достаточно высокий уровень
любого из видов предоставляемой юридической помощи нельзя трактовать как
обязанность пользоваться помощью только адвоката. Соответственно право потерпевшего
на получение юридической помощи не может влечь за собой возникновение у него
обязанности обращаться за юридическими услугами только к членам адвокатского
сообщества.
Несмотря на приведенную
правовую позицию Конституционного Суда РФ по вопросу о субъектах оказания
квалифицированной юридической помощи потерпевшему и гражданскому истцу,
наиболее востребованной по прежнему остается помощь, оказываемая адвокатом в
качестве профессионального представителя.
Известно, что обвиняемый,
не имеющий возможности, в частности материальной, пригласить адвоката по своему
выбору, вправе ходатайствовать о предоставлении ему защитника по назначению
(ст. 16 УПК РФ). Потерпевшего же, как и гражданского истца,
уголовно-процессуальный закон таким правом не наделяет. В случае отказа в
допуске того или иного лица - по их выбору - в
качестве адвоката-представителя они вообще лишаются возможности реализовать в
уголовном процессе свое право, гарантированное ч. 1 ст. 48 Конституции РФ.
В
решении Совета Европейского союза от 15 марта 2001 г. «О месте жертв преступлений
в уголовном судопроизводстве» имеются ст. 6 и 8, наделяющие жертв преступлений
правом на защиту и бесплатную юридическую консультацию. Анализ российского
уголовно-процессуального закона показывает, что у нас право получения
бесплатной квалифицированной юридической помощи не предоставлено ни потерпевшему,
ни гражданскому истцу, хотя эффективность мер по возмещению вреда, причиненного
преступлением, во многом зависит от активной правовой позиции жертвы
преступления и ее представителя.
В
силу ст. 45 УПК РФ представителями потерпевшего, гражданского истца
(физического лица) могут быть адвокаты, и лишь по делам, подлежащим рассмотрению
мировыми судьями, по постановлению последних в качестве представителей могут
быть допущены близкие родственники гражданского истца или иные лица,
ходатайство о допуске которых он заявляет. Но это требование закона лишает потерпевшего и гражданского
истца по уголовным делам, подсудным федеральным судам, права обратиться к
другим (помимо адвоката) лицам, способным оказать квалифицированную юридическую
помощь, что не согласуется с ч. 2 ст. 45 Конституции РФ. По мнению Конституционного
Суда РФ, ч. 1 ст. 45 УПК РФ в соответствии с ее конституционно-правовым
истолкованием предполагает, что представителем потерпевшего и гражданского
истца могут быть адвокаты и иные лица, в том числе близкие родственники, о
допуске которых ходатайствует потерпевший или гражданский истец[1]. На
это указывает и Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от
29 июня 2010 г. № 17 «О практике применения судами норм, регламентирующих
участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве»[2].
Исходя из принципа
равенства прав сторон (статья 244 УПК РФ) потерпевший пользуется равными со
стороной защиты правами на заявление отводов и ходатайств, представление доказательств,
участие в их исследовании, выступление в судебных прениях, представление суду письменных
формулировок по вопросам, указанным в пунктах 1–6 части 1 статьи 299 УПК РФ, на
рассмотрение иных вопросов, возникающих в ходе судебного разбирательства. Потерпевшему,
его представителю, законному представителю на любом этапе уголовного судопроизводства
должна быть предоставлена возможность довести до сведения суда свою позицию по
существу дела и те доводы, которые он считает необходимыми для ее обоснования.
При этом суду следует учитывать доводы потерпевшего по вопросам, которыми
затрагиваются его права и законные интересы, и дать им мотивированную оценку
при принятии судебного решения. В целях создания необходимых условий для
исполнения потерпевшим процессуальных обязанностей и осуществления
предоставленных ему прав, руководствуясь положениями статей 15 и 86 УПК РФ,
судам при наличии к тому оснований следует принимать меры для оказания помощи потерпевшему
в собирании доказательств (получении документов, истребовании справок и т.д.)[3].
В соответствии с ч. 7 ст.
246 УПК РФ если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель
придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают
предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает
суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от
обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение
уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей
его части по основаниям, предусмотренным п.1 – 6 ч.1 ст. 24 и п. 1 и 2 ч. 1 ст.
27 УПК РФ.
Пересмотр
определения или постановления суда о прекращении уголовного дела ввиду отказа
прокурора от обвинения допускается лишь при наличии новых или вновь открывшихся
обстоятельств в соответствии с главой 49 УПК РФ.
В соответствии с п. 2 ст. 254 УПК РФ, в случае отказа государственного обвинителя
от обвинения суд обязан прекратить уголовное дело.
Многие ученые не видят в указанной ситуации нарушения или ущемления прав
потерпевших[4]. Так, И. Демидов и А.
Тушев указывают, что «… бремя доказывания обвинения и опровержения доводов в
защиту обвиняемого лежит только на прокуроре (ч. 2 ст. 14 УПК РФ). Именно
поэтому отказ прокурора от обвинения влечет за собой безусловное прекращение
судом уголовного дела или уголовного преследования (ч. 7 ст. 246 УПК РФ)»[5].
Но в то же время это влечет за собой другие два вопроса: как необходимо
поступать суду, несогласному с позицией прокурора, и как защитить права потерпевшего,
желающего продолжить обвинение?
По мнению многих процессуалистов, правосудие перестает быть полноценным,
если будет исключена судебная проверка обоснованности отказа прокурора от
обвинения, как и проверка признания обвиняемым своей вины[6].
По действовавшему ранее законодательству отказ прокурора от обвинения не
являлся обязательным для суда: в соответствии с ч. 4 ст. 248 УПК РСФСР отказ
прокурора от обвинения не освобождает суд от обязанности продолжать разбирательство
дела и разрешить на общих основаниях вопрос о виновности или невиновности
подсудимого.
Постановлением Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999г. № 7-П эта
норма была признана несоответствующей Конституции РФ, как налагающая обязанность
на суд выполнять обвинительную функцию[7].
В ранних редакциях УПК РФ решение вопроса о дальнейшей судьбе уголовного
дела было поставлено в зависимость от позиции потерпевшего: если потерпевший
тоже отказывался от обвинения, дело подлежало прекращению. Если же потерпевший
настаивает на обвинении, суд продолжает разбирательство и разрешает дело в
общем порядке (п. 7 ст. 282 первой редакции УПК РФ)[8].
При исследовании вопроса об отказе государственного обвинителя от обвинения
необходимо провести сравнение с гражданским процессуальным законодательством. В
соответствии с ч. 2 ст. 45 ГПК РФ в случае отказа прокурора от заявления,
поданного в защиту законных интересов другого лица, рассмотрение дела по
существу продолжается, если это лицо или его законный представитель не заявит
об отказе от иска. При отказе истца от иска суд прекращает производство по
делу, если это не противоречит закону или не нарушает права и законные интересы
других лиц. Таким образом, отказ прокурора от заявления не является обязательным
для истца и для суда.
В ч. 2 ст. 14 УПК РФ сказано: «Бремя доказывания обвинения и опровержения
доводов в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения». А
к стороне обвинения относится не только прокурор. Потерпевший также относится к
участникам уголовного судопроизводства со стороны обвинения. Таким образом,
законодатель учитывает мнение только одного из участников уголовного
судопроизводства со стороны обвинения, полностью игнорируя мнение потерпевшего.
В соответствии с п. 16 ч. 2 ст. 42 УПК РФ потерпевшему предоставлено
право поддерживать обвинение, причем без ограничения категории дела, т.е. данное
право потерпевший имеет и по делам публичного и частно-публичного обвинения, а
не только по делам частного обвинения, где механизм реализации данного права
все же есть. Потерпевший является заинтересованным лицом по любому уголовному
делу. Как верно отмечает О.В. Гладышева: «Чем тяжелее совершенное преступление,
тем более были нарушены его права. Следовательно, по делам о тяжких и особо
тяжких преступлениях, относимых к категории публичного обвинения, не учитывать
мнение потерпевшего по вопросу о прекращении дела означает существенно ущемлять
его права на справедливое разрешение уголовного дела и наказание виновного»[11].
Прокурор и при поддержании обвинения, и при отказе от него оценивает доказательства
по своему внутреннему убеждению. Внутреннее же убеждение потерпевшего как
участника стороны обвинения может не совпадать с убеждением прокурора. Участие
прокурора в уголовном деле не должно влечь уменьшения прав потерпевшего, так
как прокурор поддерживает публичный интерес, а потерпевший – частный[12].
Однако, несмотря на это, в случае отказа прокурора от обвинения потерпевший
лишен права изложить суду основания своего убеждения в том, что вина
подсудимого в ходе судебного следствия доказана. Таким образом, потерпевший
лишается и права на доступ к правосудию – вопреки ст. 52 Конституции РФ,
которая гласит, что государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и
компенсацию причиненного ущерба. Обеспечение такого доступа не только является
одним из важнейших элементов состязательности и равноправия сторон, но и
направлено на реализацию назначения всего уголовного судопроизводства (ст. 6
УПК РФ).
Прекращая уголовное дело или уголовное преследование при отказе прокурора
от обвинения, суд тем самым не решает дело, а выполняет волю одного из участников
стороны обвинения. Не только государственный обвинитель, но и судья, присяжные
заседатели оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению,
основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь
при этом законом и совестью. Не только потерпевший лишается права на
правосудие, но и суд лишается права его вершить. Отсутствие реакции суда на позицию
потерпевшего, лишенного возможности довести ее до адресата, и есть отказ в
доступе к правосудию. Эти пробелы в УПК РФ проявляются особо остро при возникновении
противоречий во мнениях суда и прокурора в оценке доказательств, когда суд, не
соглашаясь с мнением государственного обвинителя о недоказанности вины
обвиняемого вынужден мотивировать прекращение уголовного дела основаниями, с
которыми сам же и не согласен. Если же суд принимает решение вопреки воле
прокурора, то вышестоящая инстанция такие решения отменяет.
Так, кассационным
определением изменен приговор Алагирского районного суда от 28 августа 2009
года, которым К. осужден по
совокупности преступлений, предусмотренных ст.ст. 292, 292 УК РФ, и в соответствии
с п.«а» ч.1 ст.78 УК РФ освобожден от наказания в связи с истечением срока
давности уголовного преследования.
К. и другие признаны
виновными в служебном подлоге, то есть во внесении должностным лицом в
официальные документы заведомо ложных сведений из иной личной заинтересованности.
Как
установлено судебной коллегией, в ходе судебных прений государственный
обвинитель просил признать К. виновным в совершении преступления, предусмотренного
ст. 292 УК РФ, по эпизоду от 26 мая 2004 года. При этом прокурор не поддержал обвинение
ст. 292 УК РФ в части эпизода от 27 сентября 2004 года.
При
таком положении суду первой инстанции следовало в соответствии со ст. 246 УПК
РФ принять отказ государственного обвинителя от обвинения и прекратить
производство в отношении К. по ст. 292 УК РФ по эпизоду от 27 сентября 2004
года за отсутствием в действиях подсудимого состава преступления. Не выполнив
данное требование уголовно-процессуального закона, суд признал К. виновным в
совершении совокупности преступлений, предусмотренных ст.ст. 292 и ст. 292 УК
РФ.
Суд
кассационной инстанции исключил из приговора указание о признании К. виновным в
совершении преступления, предусмотренного ст. 292 УК РФ (по эпизоду от 27 сентября
2004 года), и в этой части уголовное преследование К. прекращено за отсутствием
в его действиях состава преступления[13].
В качестве осуществления реальной защиты прав потерпевшего следовало бы
установить в УПК РФ правовую гарантию того, что в случае отказа прокурора от
обвинения при отсутствии согласия на это со стороны потерпевшего судебное
разбирательство продолжается в общем порядке с возложением функции обвинения на
потерпевшего, и отказ от поддержания обвинения прокурором не является
обязательным для суда и не влечет автоматически вынесения решения о прекращении
уголовного дела. По результатам такого судебного разбирательства, исходя из
достаточности доказательств, суд мог бы вынести или обвинительный или
оправдательный приговоры.
Необходимость гарантировать
защиту прав потерпевших от преступлений, в том числе путем обеспечения им
адекватных возможностей отстаивать свои интересы в суде, вытекает и из ч. 1 ст.
21 Конституции РФ, согласно которой достоинство личности охраняется
государством и ничто не может быть основанием для его умаления. Применительно к
личности потерпевшего это конституционное предписание предполагает обязанность
государства не только предотвращать и пресекать в установленном законом порядке
какие бы то ни было посягательства, способные причинить вред, но и обеспечивать
пострадавшему от преступления возможность отстаивать свои права и законные
интересы любым, не запрещенным законом способом[14].
В другом решении
Конституционного Суда РФ также отмечается, что ч. 1 ст. 45 УПК РФ в ее конституционно-правовом
смысле предполагает, что представителем потерпевшего и гражданского истца могут
быть адвокаты и иные лица, в том числе близкие родственники, о допуске которых
ходатайствует потерпевший или гражданский истец[15].
Таким образом, ч. 1 ст.
45 УПК РФ не исключает, что представителем потерпевшего и гражданского истца
могут быть иные - помимо адвокатов - лица, в
том числе близкие родственники, о допуске которых ходатайствует потерпевший или
гражданский истец[16].
Думается, что расширение
прав потерпевшего позволит правосудию в условиях состязательности стать более
демократичным.
[1] По жалобе
гражданки Ивкиной Валентины Оноприевны на нарушение ее конституционных прав
частью первой статьи 45 и статьей 405 Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации: Определение Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2004 г . № 25-О // Вестник
Конституционного Суда РФ. 2004. № 6.
[2] О практике применения судами норм, регламентирующих
участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве: Постановление Пленума
Верховного Суда Российской Федерации от 29 июня 2010 г. № 17 // СПС КонсультантПлюс.
[3] Там же.
[4] Холоденко В. Учет мнения потерпевшего и его
представителя при изменении обвинения прокурором в стадии судебного
разбирательства // Российская юстиция. 2002. №3. С. 50; Петраков С.В., Поляков
М.П. Научные и практические доводы за право прокурора на отказ от обвинения //
Уголовное судопроизводство. 2006. №4. // СПС «Консультант Плюс».
[6] Ульянов В.Г. Государственное обвинение в Российском
уголовном судопроизводстве: процессуальные и криминалистические аспекты. М.:
Олма-пресс, 2002. С. 7; Кальницкий В.В.
Развитие уголовно-процессуальной формы вступает в противоречие с основами
доказательственного права // Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА
(СЮИ): Материалы Международной науч.-практ. конф., Екатеринбург, 27 – 28 янв.
2005.: В 2 ч. – Екатеринбург, 2005. Ч. 1. С. 398; Багаутдинов Ф., Васин А. Последствия отказа
прокурора от обвинения в суде // Российская юстиция. 2000. №3. С. 40; Кобзарь
В. Отказ прокурора от обвинения // Законность. 2001. №4. С. 25.
[7] По делу о проверке конституционности положений
пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой
статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами
Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города
Нижний Новгород: Постановление Конституционного Суда РФ от 20.04.1999. № 7-П //
СЗ РФ. – 1999. № 17. Ст. 2205.
[8] Юридический вестник. 1995. № 31. Сентябрь.
[10] Шамардин А.А. Частные
начала обвинения и становление принципа диспозитивности в уголовном процессе
России. Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2001; Петухов Ю.Е. К вопросу о реализации назначения
уголовного судопроизводства в отношении жертв преступных посягательств //
Материалы международной научно-практической конференции, посвященной принятию
нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. М.: МГЮА, 2002.
С. 65; Шигуров А.В. Подготовка уголовного дела к судебному заседанию в
российском уголовном процессе Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Ижевск, 2004; Барабанов
П.К. Реализация потерпевшим права на поддержание обвинения по делам публичного
(частно-публичного) обвинения // Мировой судья. 2006. №4. // СПС «Консультант
Плюс»; Газетдинов Н.И. Роль прокурора в состязательном процессе // Российский
следователь. 2007. №22. // СПС
«Консультант Плюс»; Колузакова Е.В. Участие потерпевшего, его представителя в
уголовном преследовании по делам публичного обвинения. Автореф. дисс. … канд.
юрид. наук. Нижний Новгород, 2008. // www.iuaj.net.
[11] Гладышева (Волколуп)
О.В. Система уголовного судопроизводства и проблемы ее совершенствования. СПб.,
2003. С. 145.
[12] Лукожев Х.М.
Процессуальный интерес прокурора, участвующего в качестве государственного
обвинителя в суде // Актуальные проблемы российского права. 2010. №1 (14). С.
295.
[13] Справка по результатам обобщения оснований отмены и
изменения судебных постановлений районных судов Республики Северная Осетия –
Алания в кассационном и надзорном порядке за второе полугодие 2009 года.
[14] По делу о проверке конституционности положения пункта
8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 г . «Об объявлении
амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945
годов»: Постановление Конституционного Суда РФ от 24 апреля 2003 г . № 7-П. Доступ из
справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
[15] По жалобе гражданки Ивкиной Валентины Оноприевны на
нарушение ее конституционных прав частью первой статьи 45 и статьей 405
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Определение Конституционного
Суда РФ от 5 февраля 2004 г .
№ 25-О // Вестник Конституционного Суда РФ. 2004. № 6.
[16] По жалобам граждан Л.Д. Вальдмана, С.М. Григорьева и
региональной общественной организации «Объединение вкладчиков «МММ» на
нарушение конституционных прав и свобод рядом положений Уголовно-процессуального
кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской
Федерации и Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в
Российской Федерации»: Определение Конституционного Суда РФ от 5 декабря 2003 г . №446-О // Вестник
Конституционного Суда РФ. 2004. № 3.
Комментариев нет:
Отправить комментарий