РЕАЛИЗАЦИЯ ВЕРХОВНЫМ СУДОМ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НОРМ
МЕЖДУНАРОДНОГО "МЯГКОГО ПРАВА"
Халафян Р. М.
научный
сотрудник Иркутского
Института
законодательства и правовой
информации
имени М. М. Сперанского
(г. Иркутск)
В механизме
внутригосударственной имплементации общепризнанных принципов и норм
международного права, международных договоров РФ, провозглашенных Конституцией РФ
1993 года составной частью национальной правовой системы, значительное место отведено
деятельности системы судебных органов, в том числе судам общей юрисдикции[1].
При этом, как показывает отечественная практика применения норм международного
права, конституционный принцип воспринимается судебными органами не только
формально-юридически. По утверждению С.Ю. Марочкина суды развили его буквальное
содержание и опираются практически на все элементы международно-правовой
системы – резолюции и рекомендации международных организаций, решения
международных органов, модельные акты, правовые позиции и решения международных
судебных учреждений[2].
В связи с этим
представляет интерес рассмотрение практики использования Верховным Судом РФ международных
норм, формально не обладающих юридической обязательностью и являющихся рекомендательными
по своей природе, но представляющих собой выработанные на международном уровне авторитетные
правила регулирования общественных отношений в конкретной сфере. Довольно часто
указанная категория норм обозначается термином международное «мягкое право»[3].
Следует отметить, что Верховный
Суд РФ активно обращается к нормам «мягкого права». Поскольку практическую
деятельность Верховного Суда РФ можно условно разделить на два направления:
участие в рассмотрении дел, отнесенных к его компетенции; обобщение судебной
практики и дача разъяснений по вопросам применения законодательства РФ
нижестоящим судам, рассмотрим конкретные примеры учета Верховным Судом РФ рекомендаций
международных организаций, решений международных конференций.
1. Использование
норм «мягкого права» при разрешении дел.
Правовой
анализ принятых Судом решений свидетельствует о наличии определенных сложностей
использования «мягкого права», которые выражаются в наличии противоречий и
несогласованности его подходов. В частности, трудности возникают при необходимости
доказательства правомерности обращения к «мягкому праву».
В
ряде решений Верховный Суд РФ, принимаемая во внимание юридически
необязательный характер рекомендаций, допускает существование внутригосударственных
нормативно-правовых актов, чьи предписания не согласуются с требованиями
международных неправовых норм. Например, в Определении от 11 августа 2011 №
КАС11-411 было указано, что «Вывод суда о том, что оспариваемые положения
нормативного правового акта не противоречат и рекомендации Комитета министров
государствам-участникам Совета Европы о европейских тюремных правилах,
обоснован, поскольку они носят рекомендательный характер»[4].
Напротив, порою
Верховный Суд РФ признает возможным принятие решений на основе норм «мягкого
права», аргументируя свой подход не совсем обоснованными, как представляется,
ссылками на общепризнанность данных международных норм. Очевидно, одна из
причин этого – разъяснение, содержащееся в Постановлении Пленума от 10 октября 2003 года № 5 «О применении
судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и
международных договоров Российской Федерации», в соответствии с пунктом 1 которого
содержание общепризнанных принципов и норм международного права может
раскрываться, в частности, в документах ООН и ее специализированных учреждений[5].
К тому же налицо противоречие приведенного разъяснения сформулированной ранее позиции
Пленума Верховного Суда РФ, допускающей закрепление общепризнанных принципов и
норм международного права в форме международного договора[6]. Согласно
высказываемым в литературе опасениям, «данное положение может
привести к тому, что суды общей юрисдикции будут ссылаться исключительно на
резолюции организации системы ООН при определении содержания общепризнанных
норм международного права, поскольку более четкие ориентиры им указаны не были»[7].
К сожалению, подобные случаи имеют место на практике.
Подтверждением тому служит Обзор законодательства и судебной практики
Верховного Суда РФ за четвертый квартал 2007 года, в который среди
определенного Судом перечня документов, содержащих общепризнанные принципы и
нормы международного права в сфере обеспечения прав человека на свободу и
личную неприкосновенность, включены лишь рекомендации Генеральной
Ассамблеи Организации Объединенных Наций и решения межправительственных
конференций, созванных в ее рамках[8].
В Определении от 25 мая 2006 № КАС06-129 закреплено, что «Довод
кассационной жалобы о том, что ссылка суда на Свод принципов защиты всех лиц,
подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме,
недостаточно обоснованна, поскольку этот документ носит рекомендательный, а не
обязательный характер, не основан на нормах законодательства Российской
Федерации»[9].
Верховный Суд РФ, указав, что руководствовался общепризнанными принципами и
нормами международного права, сослался на упомянутое разъяснение Постановления
Пленума. В результате принятое ранее решение было оставлено без изменения, а
кассационная жалоба – без удовлетворения.
Стоит заметить,
Верховный Суд РФ не ограничивается предусмотренным в Постановлении «О
применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм
международного права и международных договоров Российской Федерации» перечнем
международных неправовых актов, содержащих общепризнанные принципы и нормы
международного права. Так, в решении от 20 февраля 2012 № АКПИ12-22 Рекомендация
Rec (2006)2 Комитета Министров Совета Европы государствам-членам о правилах содержания
заключенных в Европе 2006 была отнесена к числу актов, содержащих данный вид
международных норм[10]. Отсутствие
аргументированности при признании норм «мягкого права» юридически обязательными
для России, а таковыми являются общепризнанные принципы и нормы международного
права, наводит на мысль о том, что Верховный Суд РФ придерживается весьма произвольного подхода к доказательству существования
последних.
Порою Судом вообще не
приводится какой-либо характеристики принимаемых во внимание рекомендаций. В
качестве наглядного примера сошлемся на Определение от 29 июня 2007 № 20-В07-10,
мотивировочная часть которого основана, не считая формулировок Конституции РФ,
исключительно на «Декларации основных принципов правосудия для жертв
преступлений и злоупотребления властью» 1985 г., а также «Резолюции о
террористической деятельности Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению
с правонарушителями» 1990 г.[11]
Правда, в практике
Верховного Суда РФ можно встретить решения, в которых все же предпринимаются осторожные
попытки мотивировать возможность использования актов «мягкого права» по
конкретному спору. В Определении от 10 мая 2011 № 950 читаем: «Несостоятельной
является и ссылка заявителя на рекомендации Комитета министров
государствам-участникам Совета Европы о Европейских тюремных правилах (Rec
(2006)2) … поскольку они носят рекомендательный характер, пункты 101, 103-1 указанных
Правил не нашли своего закрепления в нормах национального законодательства»[12]. Иными
словами, по мнению Верховного Суда РФ, возможность использования международных
неправовых норм должна быть поставлена в зависимость от наличия национальных правовых
актов, имплементирующих положения международных неправовых актов.
В решении от 26 июня
2000 № ГКПИ00-543 условием применения акта «мягкого права» признано его официальное
опубликование: «Стандарт Всемирной организации интеллектуальной собственности №
ST.15 «Руководство по составлению названий изобретений в патентных документах»
носит для России лишь рекомендательный характер и официально опубликован и доведен
до всеобщего сведения в Российской Федерации не был. В силу ч. 4 ст. 15
Конституции Российской Федерации этот нормативный правовой акт на территории
Российской Федерации применяться не может»[13].
Представляется, что подход,
основанный на предъявлении к нормам «мягкого права» требований, совпадающих с теми,
которые устанавливаются для правовых норм, вряд ли допустимо признать обоснованным.
В противном случае указанные нормы утрачивают те свойственные им положительные свойства
(отсутствие механизма правового принуждения, простота принятия и внесения
изменений, способность к быстрому восприятию требований практики, по сравнению
с международно-правовыми нормами), благодаря которым они и получили широкое
распространение, в том числе, в пределах внутригосударственной юрисдикции. Как
видится, аргументация отсылок к использованию «мягкого права» должна строиться
без нивелирования особенностей международных норм, существующих в рамках
международной нормативной системы.
2. Обобщение
судебной практики и дача разъяснений по вопросам судебной практики, с учетом
«мягко-правовых» положений. Верховным Судом РФ в постановлениях Пленума, обеспечивающих
правильное и единообразное применение законодательства системой судебных
органов, довольно часто обращается внимание на необходимость учета
международных неправовых норм. В частности, судам надлежит принимать во
внимание «Минимальные стандартные правила обращения с
заключенными» 1955 г. и «Принципы защиты психически больных лиц и улучшения
психиатрической помощи» 1991 г.[14];
«Всеобщую декларацию прав человека» 1948 г. и «Декларацию о ликвидации всех
форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений» 1981 г.[15];
«Декларацию о свободе политической дискуссии в СМИ», принятую Комитетом
Министров Совета Европы в 2004 г.[16]
Отсылки к «мягкому
праву» встречаются и в периодических Обзорах законодательства и судебной
практики Верховного Суда РФ. К примеру, в «Справке по материалам изучения
судебной практики в Российской Федерации, касающейся процедуры определения
статуса беженца» помимо «Всеобщей декларации прав человека» 1948 г., приводятся
Рекомендация Парламентской Ассамблеи Совета Европы № 773(1976) о де-факто
беженцах и Рекомендация № R
(1984) 1 Комитета министров Совета Европы государствам-членам о защите лиц,
формально не признаваемых беженцами[17].
В то же время, обращая отечественную систему судов
общей юрисдикции к нормам «мягкого права», Верховный Суд РФ, умалчивает в силу
чего, на каком основании подлежат использованию международные неправовые нормы.
Проведенный беглый обзор практики обращения
Верховного Суда РФ к правилам международного «мягкого права», обнаруживает
отсутствие у Суда аргументированной позиции применительно к возможности использования
международных норм, не являющихся юридически обязательными в судебной практике.
Данное обстоятельство нельзя признать приемлемым еще и потому, что деятельность
Верховного Суда РФ носит во многом направляющий характер для всей системы
национальных судов общей юрисдикции.
[1] Понедельченко
Н.М. К вопросу о применении судами Российской Федерации общепризнанных
принципов и норм международного права // Московский журнал международного
права. – 2004. – № 3 – С. 272- 280; Цивадзе Н.А. Применение норм международного
права судами Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. – Москва, 2005;
Зимненко Б.Л. О применении норм международного права судами общей юрисдикции.
Справочное пособие. – М.: Статут, РАП, 2005; Игнатенко Г.В. Судебное применение
международно-правовых норм: очерк деятельности Верховного Суда РФ // Журнал
российского права. – 2008. – № 1. – С. 96-105; Калашников С.В. Применение норм
международного права судами общей юрисдикции // Гражданин и право. – 2010. – №
6. – С. 16-27; Переплеснина Е.М. Применение общепризнанных принципов и норм
международного права, международных договоров Российской Федерации, решений
Европейского Суда по правам человека судами общей юрисдикции и мировыми судьями
// Российское правосудие. – 2011. – № 3 (59). – С. 14-29.
[2] Марочкин С.Ю.
Действие и реализация норм международного права в правовой системе Российской
Федерации: Монография. М.: Норма, Инфра-М, 2011. – С. 280-281.
[3] В данной статье
термины «мягкое право», «международные неправовые акты»,
«рекомендация» используются в качестве синонимов.
[4] Определение
Верховного Суда РФ от 11 авг. 2011 № КАС11-411 // Документ опубликован не был. Доступ
из СПС «КонсультантПлюс».
[5] О применении
судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и
международных договоров Российской Федерации: Постановление Пленума Верховного
Суда РФ от 10 окт. 2003 № 5 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – № 12.
[6] О некоторых вопросах применения судами Конституции
Российской Федерации при осуществлении правосудия: Постановление Пленума
Верховного Суда РФ от 31 окт. 1995 № 8 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1996.
– № 1.
[7] Талимончик В.П.
Резолюции международных организаций в правовой системе России // Правоведение.
– 2008. – № 5. – С. 139.
[8] Обзор
законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за
четвертый квартал 2007 года: Обзор судебной практики Верховного Суда РФ от 27
февр. 2008 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2008. – № 5.
[9] Определение
Верховного Суда РФ от 25 мая 2006 № КАС06-129 // Документ опубликован не был.
Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
[10] Решение
Верховного Суда РФ от 20 февр. 2012 № АКПИ12-22 // Документ опубликован не был.
Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
[11] Определение
Верховного Суда РФ от 29 июня 2007 № 20-В07-10 // Документ опубликован не был.
Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
[12] Решение
Верховного Суда РФ от 10 мая 2011 № ГКПИ11-384 // Документ опубликован не был.
Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
[13] Решение Верховного
Суда РФ от 26 июня 2000 № ГКПИ00-543 //
Документ опубликован не был. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
[14] О практике
применения судами принудительных мер медицинского характера: Постановление
Пленума Верховного Суда РФ от 7 апр. 2011 № 6 // Бюллетень Верховного Суда РФ.
– 2011. – № 7.
[15] О судебной
практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности:
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 № 11 // Бюллетень
Верховного Суда РФ – 2011. – № 8.
[16] О судебной практике по делам о защите чести и
достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц:
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 февр. 2005 № 3 // Бюллетень
Верховного Суда РФ. – 2005. – № 4.
[17] Справка по
материалам изучения судебной практики в Российской Федерации, касающейся
процедуры определения статуса беженца // Документ опубликован не был. Доступ из
СПС «КонсультантПлюс».
Комментариев нет:
Отправить комментарий